Туалетный раб для госпожи рассказы. Раб пьет из унитаза госпожи

После всех похоронных обрядов и траурных церемоний, Шака стала вдовой и полновластной хозяйкой большого поместья, сотен степов плодородной земли и двух сотен степов лесной чащи, а также небольшого городского дома в Альтамане. Ей подчинялись десятки слуг и рабов, она владела прекрасной конюшней и огромной псарней породистых охотничьих собак – Марид был заядлым охотником, особенно обожал выслеживать беглых рабов.

Когда миновал срок траура и время оплакивания усопшего, Шака решительно сняла печальные одежды, оставив лишь вдовий браслет на левой руке, и занялась инспекцией своего имущества. Первым делом она посетила гарем, и, после беседы с его обитательницами, велела управляющему продать всех девушек. Затем на рынок увели скакунов, оставив небольшое разумное количество; собак – оставив только несколько самых лучших маток, и большую часть домашних рабов и рабынь. Когда всё это было продано, у новоиспечённой хозяйки набралась приличная сумма, на которую она приобрела небольшую речную галеру для прогулок рекой и заливом. Теперь Шака могла путешествовать в Альтаман быстрее, удобнее и безопаснее – просто спустившись вниз по течению. После покупки галеры осталась некоторая сумма, и девушка решила себя побаловать - приобрести парочку личных служанок и несколько рабов для обслуживания городского дома. Шака не доверила это дело управляющему, а самолично отправилась в Альтаман на новой галере, которой дала имя «Змееносица».

Рынок рабов в Альтамане был самым большим в Лекхиме, и представлял собой обширное возвышение из светлого камня под сенью крытой колоннады и огороженных бронзовыми перилами портиков. На возвышении, располагаясь отдельными группами, стояли кучки рабов и рабынь, возле которых суетились торговцы и зазывалы. По большей части рабы были родом из Алмоста и Марода или варвары из глубин Лекхима и Вилленда. А также бедолаги из других городов, проданные в рабство за долги. Но иногда попадались чужеземцы из дальних стран – в основном, перепродажа второсортного товара с алмостских рынков.

Шака, сопровождаемая Виолентом и двумя солдатами охраны, как и полагается богатой одинокой госпоже, а также помощником управляющего, таскавшего с собой мешочек с деньгами, медленно прохаживалась вдоль возвышения, рассматривая, расспрашивая и прицениваясь. Она уже приобрела несколько крепких, молодых и сильных рабов-варваров, и с полдесятка лекхимских девушек для услужения, и теперь ходила просто так, наслаждаясь необыкновенным чувством свободы, богатства и власти, которые давало её новое положение; ловила на себе оценивающие взгляды мужчин, и, хотя они не вызывали ответного интереса, но были приятны, как любой женщине. В отличие от своей наставницы Лоис Ландийской, Шака не стала ни истинной виолкой, ни виолкой даже номинально. Она осталась обычной женщиной, любящей роскошь, уют, красивую одежду, драгоценности и восхищение. Она не носила кожаных костюмов, не обвешивалась оружием. Шака одевалась красиво, изысканно, в роскошные платья. Украшала себя дорогой косметикой и драгоценностями. Словом, выглядела, как типичная аристократка. А так как она обладала броской и притягательной красотой, нет ничего удивительного в том, что на неё обращали внимание встречные мужчины.

Пройдясь по рынку ещё раз, Шака решила, что на сегодня удовольствий хватит, и уже собралась уходить. Но тут её внимание привлёк громкий спор, доносившийся от соседнего подиума, где были выставлены красивые рабыни-наложницы. До этого момента Шака не обращала на такой товар ни малейшего внимания – подобные рабыни ей были не нужны. Но сейчас, привлечённая шумом, подошла ближе. Спорили продавец и покупатель, не сошедшиеся в цене за пышнотелую грудастую алмостку. Девица обладала всеми мыслимыми прелестями, но была не первой молодости.

С лёгкой насмешливой улыбкой Шака понаблюдала за раскрасневшимися спорщиками, а затем её взгляд скользнул по группе девушек. Здесь были красавицы из разных стран и различных возрастов – от самых юных до зрелых матрон. Взгляд Шаки невольно задержался на одной молоденькой девушке. Она явно была чужеземкой и выглядела такой несчастной и испуганной, что невольно вызывала жалость. На вид девушке было не больше пятнадцати, и в её огромных синих глазах застыли страх и тоска. Она, крепко сжимая маленькие кулачки, прижимая их к груди, и с ужасом смотрела на снующую внизу толпу покупателей, стараясь спрятаться за спинами товарок.

Неожиданно в голову Шаки пришла пугающая мысль, посещавшая её не раз в дни юности, что, если бы не счастливый случай и не прихоть госпожи Лоис, и она могла бы вот так же стоять на этом рынке под жадными и оценивающими взглядами похотливых самцов, ожидая, когда её купит какой-нибудь пресыщенный вельможа, чтобы уложить в свою потную омерзительную постель. Лоис спасла её от этой судьбы, почему бы и ей не поступить так же в отношении этой девочки?

Шака решительно ступила вперёд и, ткнув распалившегося в споре продавца пальчиком в плечо, сказала:

Угомонись, человек, и покажи мне рабыню.

Торговец бросил на девушку сердитый взгляд, но, увидев трёх грозных воинов и хорошо одетую госпожу, тут же расплылся в почтительной улыбке.

Какую девушку госпожа желает? – угодливо спросил он, проворно взбираясь на помост. – Для кого предназначена покупка: для юного мальчика, мужчины или для себя?

Покажи мне вон ту девушку, - не отвечая на вопрос, указала пальцем Шака.

Торговец схватил перепуганную рабыню за руку и подтащил к краю платформы.

Госпожа сделала хороший выбор: это рабыня из Анзора, с юга континента. Она послушна и воспитана, умеет петь и декламировать стихи.

Она обучена нашему языку?

Да, эта девушка воспитывалась в доме одного аристократа. Недавно он умер, а его родственники решили взять наследство деньгами. Поэтому девушка оказалась здесь… Ко всем своим достоинствам, она ещё девственна.

И сколько ты просишь за это сокровище?

Пять золотых стабов.

Помощник управляющего склонился к уху госпожи и прошептал:

Если мне будет позволено, я хотел бы сказать, что это слишком высокая цена для рабыни… Она стоит не более трёх.

Шака и бровью не повела на слова слуги и произнесла:

Я хочу взглянуть на неё. Сними одежду.

Торговец с готовностью начал срывать с бедняги её лохмотья. И тут все увидели, что тело девушки покрыто старыми и свежими полосами от бича, а на груди и животе темнели кровоподтёки. Присутствующие переглянулись и цинично засмеялись. Шака молча рассматривала дрожащее исполосованное тело рабыни. Затем не спеша поднялась на помост и приблизилась к девушке. Взяв её руки, она увидела на запястьях следы от кандалов, а, приподняв дешёвые бусы, - след от привязи.

Так ты хочешь пять стабов за строптивую девчонку, которую нужно держать на привязи? – спросила она, поворачиваясь к торговцу. – Знаешь ли ты закон, запрещающий продавать испорченный товар?

Прошу прощения, госпожа, - залепетал торговец. – Эту девушку привели перед самым открытием рынка. Я не знал, что она так избита, иначе никогда бы не взял её…

Так сколько стоит эта рабыня?

Два… нет, полтора стаба, госпожа… Дешевле я не могу продать, я и так отдаю её почти даром…

Шака подала знак помощнику управляющего и приказала:

Заплати два золотых стаба этому человеку…

Это слишком большая цена… - начал было слуга, но госпожа его перебила:

Ты собираешься со мной спорить?

Ни в коем случае… - пробормотал испуганный слуга и поспешно выполнил распоряжение.

Прикройся, - приказала она рабыне и та поспешно накинула на себя лёгкий сарафанчик, в котором её вывели на торги. Шака взяла её за руку и свела с помоста.

Когда они уже были на земле, Шака хотела передать девочку под охрану воинов, присоединив к толпе купленных ранее рабов, но та не отпускала её руку, вцепившись в неё, словно утопающий в спасительное бревно. Большие, удивительно синие глаза, смотрели с мольбой и надеждой.

Как тебя зовут? – спросила Шака, пытаясь высвободить свою руку из цепких пальцев рабыни.

Эрисса, госпожа, - прошептала девушка.

Ступай к товаркам, Эрисса, - приказала Шака, и девушка, понурившись, присоединилась к остальным рабыням.

Вернувшись в замок, Шака вызвала управляющего и занялась распределением рабов по работам. Девушек пристроили быстро, так как Шака осталась без прислужниц, потому что продала почти всех, служивших при Мариде. Когда очередь дошла до Эриссы, она приказала:

Пришли её ко мне.

Через некоторое время в комнату робко вошла чисто вымытая, переодетая в новую одежду и аккуратно причёсанная девочка. Приблизившись к госпоже, она опустилась на колени и пала ниц, как полагается вышколенной рабыне. Шака с любопытством и сомнением смотрела на покорно склонённую темноволосую головку с влажно поблёскивавшей толстой косой, сытой змеёй извивавшейся на пёстром ковре у её ног, на тонкую изящную шейку с испуганно трепетавшим пульсом, нежную розовую кожу плеч, и думала, что эта девушка, конечно же, не создана для грубой, тяжёлой или грязной работы. Это настоящая наложница, гаремная рабыня или фаворитка знатной дамы.

Встань, - приказала она, и девушка приподнялась, оставаясь, однако, стоять на коленях. – Сколько тебе лет, Эрисса?

Скоро будет пятнадцать, госпожа… - тихо ответила девушка.

Ты и вправду девственна?

Я… - щёки девушки покрыл нежный румянец. – Я не знаю, госпожа…

Как это? – удивилась Шака. – Ты не знаешь, была ты с мужчиной или нет?

Я знаю, что делают мужчины с женщинами, когда спят с ними… Но мой бывший господин никогда не делала со мной таких вещей… Но я часто спала с ним в одной постели…

И что он делал с тобой, когда вы были вместе? – заинтересовалась Шака.

Я ласкала его руками и языком, а удовлетворяла всегда только ртом, иногда грудью… Иногда он приказывал мне ласкать другую рабыню, а сам смотрел и удовлетворялся самостоятельно.

Да твой бывший был со странностями! – засмеялась Шака. – А что ещё ты умеешь, кроме этих мерзких занятий?

Это мне нравится. Я беру тебя в личные рабыни, и после ванны ты тоже будешь делать мне массаж и втирать в кожу масло.

С радостью, моя госпожа, - вновь пала ниц рабыня.

А за что тебя избили и держали на привязи?

После смерти хозяина меня взял к себе его племянник и хотел сделать наложницей… Но он был груб и делала мне больно… Мой первый хозяин никогда не бил меня, и даже не кричал… Я проявила непокорность и отказалась подчиниться и… даже ударила этого господина… Кажется, расцарапала ему лицо… Меня выпороли и посадили в подвале на цепь… А сегодня отвели на рынок, где вы меня купили… Я усвоила урок, госпожа, и клянусь, что буду послушной и покорной…

Как ты посмела поднять руку на господина? – больше удивилась, чем рассердилась Шака.

В огромных, синих как небо, глазах девушки появился испуг, и она прошептала:

Простите, госпожа… Я, наверное, сошла с ума… Я была привязана к своему бывшему господину, и его внезапная смерть потрясла меня… Клянусь Небесной Обителью, что больше никогда так не поступлю!..

Наоборот, - улыбнулась Шака, - мне понравился твой смелый поступок. Делай так и впредь. Если кто-либо осмелится посягнуть на твоё тело без твоего желания, можешь выдрать ему глаза и оторвать всё, что слабо держится, невзирая на его положение и статус. За твоё поведение буду отвечать я, как твоя законная хозяйка. Со временем я даже научу тебя нескольким простым, но эффективным приёмам, помогающим отбить у мужчин не только желание, но и способность к близости…

В глазах рабыни появилось удивлённое недоверие и она робко улыбнулась.

Вы не шутите, госпожа?

Нет, девочка.

Желание моей госпожи – закон для меня, - покорно склонила голову рабыня.

Вскоре между госпожой и новой прислужницей установились тёплые доверительные отношения, похожие на дружбу, а не на господство и подчинение. У Эриссы оказался весёлый общительный характер, она быстро перезнакомилась со всеми обитателями замка. Целыми днями, если госпожа не требовала её присутствия, она гуляла по поместью, сплетничала со слугами, рабами, надзирателями, солдатами, и была в курсе всех новостей, происшествий и скандалов. Через неё Шака знала всё, что творилось в её владениях, и даже за их пределами; была в курсе того, о чём не докладывали управляющий или сенешаль, о чём недоговаривал Виолент - командир стражи. А через некоторое время Эрисса стала для Шаки больше, чем подругой – она стала её любовницей.

Однажды вечером, приняв горячую расслабляющую ванну, Шака, как обычно, легла на кушетку, отдавая своё тело в нежные и умелые руки рабыни. Эрисса умастила распаренную кожу благоухающими ароматическими маслами и начала втирать их в тело. Отдавшись приятным ощущениям, Шака незаметно задремала, так как днём сильно устала, объезжая поместье с инспекцией.

Проснулась она от ещё более приятных ощущений. Не открывая глаз, поняла, что Эрисса делает что-то необычное. Её руки не разминали и не массировали кожу и мышцы, а скользили по телу нежно, ласкающе, и совсем не там, где положено. Что-то трепетное и ласковое скользило по её ягодицам, и по ощущениям Шака поняла, что это шаловливый язычок девочки. Сначала девушка хотела возмутиться таким наглым и бесстыдным поведением прислужницы, но ощущения, которые она испытывала, были такими приятными, что не хотелось их прерывать. Поэтому она осталась неподвижно лежать, притворяясь спящей.

А Эрисса разошлась вовсю. Её умелый ротик и способный язычок, нежные ловкие пальчики и твёрдые грудки вытворяли с телом госпожи такое, что вскоре из груди Шаки вырвался сладострастный стон, а тело непроизвольно выгнулось в пароксизме неудовлетворённого желания. Она перевернулась на спину, согнула ноги в коленях и широко раздвинула бёдра. Одна рука сжала набухшую грудь, а другая скользнула к гладкому влажному лону. Эрисса поняла безмолвное желание госпожи, легла грудью на кушетку, и её ротик припал к трепещущему лону хозяйки.

Шаку затопила волна экстаза. Глаза широко распахнулись, рот приоткрылся, и вместе с учащённым дыханием из него вырывались сладострастно-мучительные стоны. По напрягшемуся телу прокатилась судорога и она забилась в бурном оргазме, первом в её жизни, а оттого ещё более остром и сладком.

Что… что это было?.. – отдышавшись, спросила она. – Что ты со мной сделала, Эрисса?

Мне захотелось сделать вам приятно, и это удалось, - с улыбкой ответила девушка. Вы получили удовлетворение, которое, по словам мужчин, могут доставлять только они. Но, как видите, мы прекрасно обошлись без мужчин.

Это было восхитительно… - прошептала Шака.

Если госпожа желает, я могу делать это чаще.

А это возможно?

Всё зависит от вашего желания, – усмехнулась шалунья.

Глава пятнадцатая.

Следующий день был выходным, ни Госпоже, ни мне на работу не нужно было идти. Обычно такие дни Госпожа посвящала воспитательным процедурам и играм. По субботам она порола меня плетью для профилактики, независимо от моих заслуг или провинностей. Не стала исключением и эта суббота. Но в этот раз меня ждало нечто особенное.
После обычных утренних забот (кофе в постель Госпоже, туалет, утренний душ, завтрак), Госпожа бросила мне её красные трусики и лифчик – те самые, что были на ней вчера.
– Постирать, – приказала она, – подожди, ещё это.
И она бросила мне ещё пару своих чулок.
Я на коленях пополз в ванную исполнять приказание. Признаться, я был немного удивлён тем, что стирать мне сейчас предстояло совсем немного вещей – обычно объёмы стирок, особенно по субботам были гораздо большими. Но я не вправе задавать Госпоже лишние вопросы, моё дело исполнять. И вот когда я, стоя на коленях возле ванны с налитой в несколько тазов водой приготовился стирать вещи Госпожи, дверь неожиданно открылась, и Госпожа появилась на пороге. Я немедленно опустил глаза в пол. Госпожа положила руку мне на голову, и через несколько мгновений она сидела у меня на плечах, а мои щёки ощущали свежесть кожи внутренних частей её бёдер. Я замер.
– Ну, что же ты остановился? – спросила Госпожа, – я что приказала тебе?
– Стирать, Госпожа.
– Выполнять.
И я с Госпожой на своих плечах принялся за стирку её белья. Странное это было чувство. Госпожа вошла в ванную комнату в шлёпанцах, которые теперь были сброшены на пол, и я мог видеть нижние части её обнажённых ног. Они непринуждённо покачивались перед моими глазами. И я чувствовал, что Госпожа и вся была совершенно обнажённой.
Я прилежно занимался стиркой её чулок, трусиков, лифчика. Сознание того, что Госпожа внимательно наблюдает за моими действиями, вселяло в меня дополнительный страх, но и заставляло гораздо более ответственно и внимательно отнестись к выполнению её приказания. Госпожа курила сигарету и время от времени стряхивала пепел прямо мне на голову. Время от времени кончиком босой ноги Госпожа указывала мне на те места на своём белье, которые нужно постирать тщательнее.
Наконец приказание выполнено. Госпожа внимательно осмотрела результаты моих трудов и, видимо, осталась удовлетворённой. Подняв за волосы мою голову вверх, она затушила сигарету о мою голую грудь. Я застонал.
– Терпи, – приказала Госпожа, – это не так уж и больно. Я буду часто это делать, и ты должен к этому привыкнуть и научиться терпеть без стонов. Понял меня?
– Да, Госпожа.
– Будем надеяться. Рот открыть.
Я открыл рот, и она бросила в него окурок.
– Разжевать и проглотить, – приказала Госпожа.
Такие её приказы мне уже ранее приходилось выполнять неоднократно, ещё на сеансах с Моникой. Поэтому я с готовностью хорошо разжевал и проглотил этот окурок.
– Теперь отжимай бельё, – приказала она, – но не вздумай порвать.
Я бережно начал отжимать бельё Госпожи. Боязнь порвать его привела к тому, что после моей отжимки бельё было весьма и весьма влажным. Госпожа взяла в руки свои трусики.
– Да, – сказала она, – им придётся долго сохнуть. И это кое-кому выйдет боком. А именно тому, кто не дал себе труда нормально отжать. Ты догадался, кто это?
– Да, Госпожа, – пробормотал я в страхе. Что сейчас ждёт меня? Об этом я уже не мог догадаться.
– Собери бельё в пакет.
Я повиновался.
– Шлёпанцы в зубы.
Подняв с пола шлёпанцы Госпожи, я взял их в зубы.
– Встать.
С Госпожой на плечах я поднялся на ноги, держа в руках пакет с бельём, а в зубах её шлёпанцы.
– Марш!
И она выгнала меня из ванны и направила в коридор. В конце этого коридора находился чулан с хорошо знакомой мне клеткой, и Госпожа направила меня туда. Неужели мне опять придётся сидеть в клетке? Но, как оказалось, на этот раз Госпожа запланировала иное наказание нерадивого раба.
В чулане она приказала мне опуститься на колени и надеть шлёпанцы ей на ноги. Затем легко и изящно соскочила с моих плеч.
– Глаза в пол. Стоять так.
И она что-то достала из стенного шкафчика. Когда она бросила мне это, я увидел, что это распорка для ног и несколько верёвок.
– Привязывай! Быстро!
Я привязал свои ноги к концам распорки, в результате чего они оказались разведёнными больше, чем на ширину плеч.
– Встать. Руки за спину.
Я поднялся на ноги и скрестил свои руки за спиной. Она быстро и ловко крепко связала их концом длинной верёвки. Затем перебросила другой конец через балку под потолком и потянула вниз. Мои связанные за спиной руки стали подниматься вверх, а я сам наклонился вперёд. Госпожа продолжала тянуть верёвку до тех пор, пока передняя часть моего тела не оказалась почти параллельной полу, а руки поднялись почти перпендикулярно ему вверх. Плечи мои заломило, появилась весьма чувствительная боль. Госпожа закрепила конец верёвки на стене, и я оказался как бы подвешенным на импровизированной дыбе (позднее Госпожа купила настоящую дыбу – простую, лёгкую и удобную в обращении).
Госпожа обошла меня вокруг и остановилась передо мной. Потрепала меня по щекам, затем дала несколько звонких пощёчин. После этого она достала из принесённого мной пакета плохо отжатое своё бельё. Я с ужасом увидел, что в её руках появились также маленькие стальные зажимы с острыми зубьями.
– Ну что ж, – сказала она, – сейчас мы будем сушить это бельё, которое кое-кто не сумел отжать, как следует.
Она взяла свой лифчик и прикрепила его зажимами на мои соски. Зажимы больно впились в моё тело. Я застонал.
– Молчать, – приказала Госпожа и дала мне пощёчину, – ещё не всё.
Она взяла свои трусики и другой парой зажимов она прикрепила мне на уши так, что трусики оказались висевшими под моим лицом.
– Ну что, всё теперь? – спросила Госпожа.
– Нет, Госпожа, ещё чулки, – с трудом вымолвил я.
– Именно. А я уж думала, ты забыл про них. Но куда же мы их повесим? Уже вроде бы некуда. У тебя есть какие-либо идеи на этот счёт?
Как мне хотелось сказать, что идей у меня нет. Но я не мог этого сделать, поскольку у меня была идея. Я лишь не решался её высказать вслух.
– Говори, говори, не стесняйся, – подбодрила меня Госпожа.
– Госпожа ещё может прикрепить мне там, – прошептал я.
– Где там? Говори яснее.
– На яичках, Госпожа.
– Вот видишь какие у тебя интересные и оригинальные идеи. А ты хотел их скрыть.
И Госпожа дала мне ещё одну пощёчину. Затем она взяла свои чулочки и аккуратно и тщательно прикрепила их ещё двумя парами зажимов прямо на мои яйца немного пониже электродевайса, который я так и носил, Госпожа с меня его не снимала. Когда острые зажимы впились в мои сверхчувствительные места, я вновь не смог удержаться от крика. Госпожа влепила мне ещё две пощёчины.
– Ещё один звук, и я заткну тебе рот, – уже гневно сказала она. Я изо всех сил постарался сдержать рвущиеся наружу крики.
Госпожа обошла меня со всех сторон, немного поправила висящие и на мне лифчик, трусики и чулки и удовлетворённо похлопала меня по обнажённым ягодицам.
– Ну вроде бы всё в порядке, – сказала она. И затем продолжала:
– Итак, раз ты не сумел отжать, как положено, моё бельё, тебе придётся здесь постоять до тех пор, пока оно полностью не высохнет. В твоих силах было сократить этот срок, но ты не воспользовался этим шансом. Поэтому наказал сам себя. Я лишь реализую то, чего ты заслуживаешь. Стой, размышляй о своей жизни, о том, что тебя ещё ждёт сегодня. Думаю, что ты не соскучишься.
И Госпожа, потрепав меня по щекам, вышла из чулана, погасив свет.

Глава шестнадцатая.

Я остался в полной темноте. Уже через непродолжительное время всё моё тело ныло от ужасно неудобного положения. Связанные за спиной и подтянутые кверху руки затекли, вывернутые назад плечи ломило. И жгла острая боль от впившихся в моё тело хищных зубьев зажимов, которыми ко мне было прикреплено влажное бельё Госпожи. Она не стала затыкать мне рот, и я мог стонать.
Когда-то, ещё во время сеансов, Моника оставляла меня надолго в очень неудобном, даже мучительном положении. В том числе мне довелось целую ночь провести привязанным в клетке, которая стояла сейчас рядом со мной. Но пожалуй такого мучительного положения, как сейчас, мне ещё не доводилось испытывать. Я с ужасом думал о том, что бельё сохнет очень долго, и поэтому неизвестно, сколько ещё времени мне придётся провести здесь. А если я захочу в туалет? Смогу ли я долго сдерживаться? А если не смогу? Что же тогда будет? Ведь на моих яйцах сушатся чулки Госпожи. Нетрудно представить реакцию Госпожи, если со мной произойдёт такая неприятность. Поэтому во что бы то ни стало я должен сдерживаться.
В невесёлых размышлениях я проходил сквозь ползущие как черепаха минуты. И в конце концов я почувствовал именно то, чего так боялся. Поначалу желание не было сильным, и я мог терпеть. Но чем дальше, тем больше трудно переносимым оно становилось. «Боже, что же делать?» – стучала в голове одна мысль. Поначалу я думал закричать, чтобы позвать Госпожу. Но во-первых, Госпожа не позволяла мне даже стонать, не только кричать. А во-вторых, чулан был закрыт достаточно плотной дверью и отделён от жилых комнат длинным коридором. Поэтому вряд ли Госпожа могла бы меня услышать.
И вот в этот момент я явственно почувствовал, как что-то ломается у меня внутри. Ломается не в физическом, а в психическом плане. Я вдруг отчётливо начал осознавать, что перестаю быть человеком. То есть я, конечно же, оставался человеком как биологический вид. Но внутренне, психически я уже не был им в полной мере. Я превращался в какое-то другое существо. Этот процесс начался не сейчас, я по сути дела давно ощущал его течение. Но не осознавал по-настоящему. А вот сейчас ко мне постепенно начало приходить осознание. Осознание того, что со мной происходит какое-то перерождение. Я уже не тот, что был раньше, я уже не Роберт Карсон, которого хорошо знали мои друзья и коллеги. И вообще не человек в полном смысле этого слова. Я только внешне остаюсь им. А внутренне уже нет.
Кто же я? На этот вопрос у меня был лишь один ответ: Я – раб. Раб не волею обстоятельств и даже не в силу подписанного Договора. А раб в силу некоего предназначения свыше. Не раб вообще, а раб конкретного человека – моей Госпожи. У меня появилось сейчас чувство, что я всегда был её рабом, с самого моего рождения. И её рабом умру. И всё, что со мной происходило в прошлом, происходит в настоящем и произойдёт в будущем, определяется лишь этим фактом.
Но именно сейчас я не просто раб. Я вещь. Вещь моей Госпожи, которая в данном случае используется для сушки белья. И сейчас в этом моё предназначение. И сейчас это совсем не тот игровой образ раба-вещи, который часто используется в играх, в сеансовых ЛС-отношениях. Сейчас я действительно вещь. И только в качестве вещи я сейчас интересую свою Госпожу. И моя задача оправдать такое её доверие мне, оказанную мне честь стать её вещью. Смыслом моей жизни является то, чтобы эта вещь, которой я в данный момент являюсь, была высшего качества. Чтобы моя Госпожа осталась довольна мною – своей вещью. Эта непреложная истина встала сейчас во весь свой рост в моём сознании.
Эти мои мысли внезапно были прерваны стуком открывающейся двери. На пороге появилась Госпожа. Зажёгся свет. Глаза мои были устремлены в пол, я не мог на неё взглянуть. Но она сама подошла ко мне и за подбородок приподняла мою голову вверх. Я увидел, что на ней был махровый халат. Госпожа внимательно стала смотреть мне в глаза. Приподняла мне веко. Затем, видимо удовлетворённая осмотром, отпустила мою голову.
– Облегчиться хочешь? – спросила она.
– Да, Госпожа, – простонал я.
Тогда она сняла с моих яиц зажимы вместе с висящими на них чулками, затем, достав из стенного шкафчика небольшое ведёрко, подставила его под мой член.
– Облегчайся, – сказала она и вышла из чулана.
И я испытал невероятное чувство облегчения, когда моя струя ударила в дно этого ведёрка. Через полминуты оно на треть было полным. Я глубоко дышал. Через несколько минут Госпожа появилась опять, и я увидел у неё в руке рюмку с какой-то жидкостью. Ногой она отодвинула ведёрко и поднесла рюмку к моим губам.
– Выпей это.
Я покорно выпил. Вкус был горьковатый. По-видимому, какое-то укрепляющее, тонизирующее, стимулирующее средство.
Госпожа пощупала бельё, висящее на мне.
– Уже посуше, конечно, – сказала она, – но ещё далеко недостаточно. Стоять тебе здесь ещё долго придётся. Я не освобожу тебя, пока всё не высохнет.
И с этими словами она вновь прикрепила зажимы с чулками к моим яйцам. Затем, выключив свет, она вновь вышла из чулана.
В дальнейшем Госпожа приходила ещё дважды, внимательно меня осматривая, помогая мне облегчиться и давая мне выпивать и съедать какие-то снадобья. Моё сердце было преисполнено чувства глубокой благодарности моей Госпоже, так заботившейся обо мне. Хотя почему обо мне? Она заботится о своей вещи. Кто же захочет портить хорошую вещь? Но всё равно чувство благодарности переполняло меня. Точнее именно потому и переполняло, что Госпожа заботилась обо мне как о своей вещи.
И вот наконец Госпожа пришла в последний раз. На этот раз она с удовлетворением законстатировала, что бельё уже сухое и сняла с меня трусики, лифчик и чулки.
– Какой сегодня день? – спросила она
– Суббота, Госпожа, – проговорил я.
– Что у нас бывает по субботам?
Я задрожал от страха. По субботам Госпожа устраивала профилактическую порку. Неужели не станет исключением и эта суббота? Хотя почему она должна стать исключением?
– Ну! – нетерпеливо прикрикнула Госпожа.
– Порка, Госпожа, – прошептал я.
– Мне показалось, что ты забыл об этом, – строго сказала моя Владелица. И тут только я увидел в её руке плеть.
Госпожа отступила немного назад и замахнулась плетью. Свист, громкий звук удара по обнажённым выпяченным ягодицам (я стоял, наклонившись вперёд), резкая боль. Я вскрикнул.
– Не очень громко можешь кричать, – разрешила Госпожа. – Но если будешь слишком громко, я заткну тебе рот.
Вновь широкий замах плетью, и новый удар пронзает меня насквозь. Я кричу, и сам не слышу своего крика. Следует третий удар, четвёртый…
После двадцатого удара Госпожа остановилась. Мои ягодицы и спина горят словно в огне. Я не в силах сдерживать рыдания, которые сотрясают меня всего.
– Прекрати, – строго сказала Госпожа. – Это не более того, что тебе положено по субботам. А в дальнейшем эта доза вполне возможно будет увеличена.
Дав мне поцеловать плеть, она повесила её на стенку. Затем освободила мои руки. От долгого нахождения в таком неудобном положении они затекли и занемели. Госпожа дала мне склянку, в которой, как я понял, находился спирт.
– Разотри свои руки, – приказала она.
Я упал на пол. Мои лодыжки пока были по-прежнему привязаны к концам распорки.
– Освобождайся, – приказала Госпожа, тронув носком ноги мой подбородок. Последствия своих облегчений выльешь, здесь всё прибрать и вымыть. Чтобы было всё чисто. Затем вымоешься сам и можешь поесть и выпить горячего чаю. Потом ко мне. Понял?
– Да, Госпожа, – пролепетал я, не в силах пока прийти в себя после перенесённого испытания.
Она приподняла носком ноги мой подбородок кверху, и я получил возможность увидеть её лицо. На нём блуждала улыбка. Но была ли это презрительная улыбка Госпожи или та добрая улыбка, которую я много раз видел у Моники, я не понял. Нажатием ноги на мой затылок Госпожа повернула моё лицо к полу.
– Через полчаса стоять на коленях у дверей спальни, я позову тебя, – сказала Госпожа и вышла из чулана.
Когда я опустился на колени у её спальни, я уже чувствовал себя гораздо лучше. По хорошо знакомому хлопку в ладоши я вполз в комнату. Госпожа полулежала на постели.
– Ко мне.
Я быстро подполз к ней. Она протянула мне свою обнажённую ножку.
– Один раз можешь поцеловать.
У меня перехватило дыхание от волнения. Второй раз за всё время моего рабства Госпожа позволяет мне прикоснуться губами к своей обнажённой ножке. Первый раз был вечером после подписания Договора, когда Госпожа жестоко выпорола меня плетью. Тот поцелуй был её подарком ко Дню начала моего рабства у неё. И вот сейчас я снова имею возможность испытать это счастье. Не в силах поверить этому я застыл и словно зачарованный смотрел на это райское видение – обнажённую ножку Госпожи. Госпожа нетерпеливо ударила ею меня по носу.
– Ну, что же ты? Я и передумать могу.
И тут только я опамятовался и страстно приник к её ступне. Слёзы лились рекой из моих глаз.
– Всё хорошо, – сказала Госпожа, – успокойся, куки. Сейчас у тебя ещё есть, чем заняться.
И откинувшись на подушках, она развела свои ножки в стороны.

Глава семнадцатая.

Машина наша на большой скорости неслась по прекрасной дороге. Стояло ясное утро первого рабочего дня следующей недели. Я был за рулём, а на заднем сиденье сидела моя прекрасная любимая Госпожа. В зеркале я краем глаза мог её видеть. Она сидела у полуоткрытого окна, и летящий навстречу ветер шевелил её чёрные волосы, отбрасывая их с её красивого лба. Глаза её были чуть прищурены, а на алых губах играла так хорошо мне знакомая её добрая и чуть насмешливая улыбка.
Душу мою переполнял восторг. Восторг от осознания, полного осознания своего положения её раба, откуда уже не было пути назад. Да разве и хотел бы я найти этот путь? Разве есть на всей Земле счастье, хотя бы сравнимое с этим? Если и возможен рай, то только у ног любимой Госпожи. А если возможен ад, то лишь тогда, когда Госпожа прогоняет своего раба. И вместе с восторгом этот страх тоже жил в моей душе, порой сжимая моё сердце подобно страшному удаву. Своими ужасными кольцами он обвивался вокруг моего сознания, иногда немного ослабляя свою хватку, а иногда настолько усиливая её, что временами я был на грани безумия.
Но сейчас эта хватка была ослаблена. Госпожа была довольна мною, её верным и любящим рабом. За весь вчерашний день у неё не было поводов не только для наказаний, но даже для незначительного повышения голоса. И страшную субботу, прожитую в качестве вешалки для сушки белья, после чего последовала жестокая порка, я перенёс стоически, и я почувствовал, что Госпожа была довольна этим. И уже одно это для меня было высокой наградой.
Обычно Госпожа и я пользовались каждый своей машиной, не так давно мы купили вторую – наш достаток вполне позволял нам это сделать (обе машины, конечно, были записаны на имя Госпожи, у меня были лишь права на вождение). Но иногда Госпожа предпочитала, чтобы к ней работу её отвозил я. В этом случае до своей работы я добирался на метро, как и домой тоже. А иногда, когда у меня работа заканчивалась раньше, я заезжал за ней и после рабочего дня. Конечно, если бы Госпожа вызвала меня с работы в срочном порядке и приказала ехать за ней, то я немедленно повиновался бы. Но пока описанный выше случай был единственным в этом роде.
С автострады мы свернули на дорогу, ведущую к офису, где работала Госпожа. Через несколько минут машина въехала в ворота и покатилась по длинной аллее, в конце которой находился дом. И тут я почувствовал, что на моё плечо легла ножка в туфельке. Я задрожал, но, хоть и с трудом, продолжал вести машину. Хорошо, что на аллее никого не было. Туфелька ласково начала гладить меня по щеке, я замирал от неизъяснимого блаженства. Машина остановилась, но я сидел, не смея пошевелиться.
– Целуй, – тихо прозвучал за моей спиной голос Госпожи.
С навернувшимися на глаза слезами я прижался губами к прохладной коже туфельки. Но это было лишь мгновение. Ножка плавно опустилась вниз. Я сидел, затаив дыхание.
– Ну! – послышался снова тихий голос, в котором чувствовалось лёгкое нетерпение. Я выскочил из машины и, распахнув заднюю дверцу, помог Госпоже выйти. Рукой в надушенной перчатке она потрепала меня по щеке. Мне хотелось упасть к её ногам. И если бы она мне сейчас приказала, я бы немедленно так и сделал, хотя вокруг нас были люди. Но она не приказывала мне этого.
– После работы приедешь сюда, – сказала она. – Счастливо тебе.
С этими словами она повернулась и, стуча каблучками, быстрой деловой походкой направилась к зданию. Я, как зачарованный, смотрел ей вслед. Затем, словно очнувшись, сел в машину и поехал на свою работу.
Энергия моя била ключом. Удачные идеи одна за другой приходили в голову. Нам удалось заключить несколько очень выгодных сделок. Шейла Мосс и Грег Фишер с некоторым удивлением смотрели на меня.
– Шеф, вас просто не узнать, – сказала Шейла, – я смотрю, Вы окончательно выздоровели.
– Надеюсь, – сказал я.
В дверь просунулась улыбающаяся физиономия Майка Боровски.
– Ну что, лодыри, ещё не все штаны протёрли? ¬– крикнул он.
– У меня юбочка, – кокетливо ответила Шейла.
Майк прищурился и взглянул на неё. Её вырез как всегда был весьма соблазнительным.
– Если твоя юбочка протёрлась, – сказал Майк, я с удовольствием бы поглядел на открывшиеся перспективы.
– Д-дау, – мяукнула Шейла, наклонившись над столом, – а того, что сверху тебе недостаточно?
– Не люблю останавливаться на достигнутом, – парировал Майк.
Шейла хотела что-то ответить, но я прервал их весёлую пикировку.
– Майк, насчёт перспектив ты успеешь поговорить и после, а сейчас меня больше волнует настоящее. И поэтому покороче пожалуйста.
– Ой, какие мы строгие, – осклабился Майк, – ну да ладно. Звонил Фред, спрашивал насчёт сауны.
Я по привычке чуть было не ляпнул «Очень хорошо», но вовремя спохватился.
– Моника просила заехать за ней после работы, – сказал я.
– Жаль.
Тут Майк снова взглянул на Шейлу.
– Может быть, вместо Роберта ты составишь нам компанию? – спросил он.
– Не заслужили ещё, – усмехнулась Шейла.
– Ну, как знаете. Да, Роберт, Люси тебе привет передаёт. И Монике тоже.
– Спасибо, – сказал я.
– Почему бы, Майк, тебе её не взять с собой в сауну? – поинтересовалась Шейла.
– Он же тебе объяснил, – сказал молчавший до этого Грег, – что не любит останавливаться на достигнутом.
– О, золотые слова, – заржал Майк.
И его сияющая физиономия исчезла за дверью.
Этот день был одним из самых удачных и плодотворных в моей жизни в смысле работы. И я ясно отдавал себе отчёт в том, что произошло это главным образом не в силу моих личных качеств, а благодаря Госпоже. Благодаря тем почти сверхъестественным импульсам, вселяющим в меня силы, которые посылала мне её безмерная власть надо мной. И эта власть, опуская меня ниже всякого мыслимого уровня в одних отношениях, поднимала меня до заоблачных высот в других.
Рабочий день закончился, и я окрылённый ехал за Госпожой. Вот и её офис. Я припарковал машину и вышел из неё. Ждать пришлось недолго. Вскоре я увидел её изящную фигурку, быстрым шагом направляющуюся ко мне. Я распахнул заднюю дверцу машины. Улыбнувшись, Госпожа взглянула на меня.
– Как дела?
– Хорошо, Госпожа, – ответил я.
– Да, я вижу по твоей радостной физиономии.
Она села в машину, я занял своё место за рулём.
– Сименс-стрит, – сказала Госпожа.
Я удивился. Значит, мы едем не домой. Названная ею улица была в совсем другом конце города. Но я уже привык в этих случаях не только не задавать Госпоже вопросов, но и не выказывать никакого удивления. Её приказ – вот что для меня главное. И я включил зажигание.
На Сименс-стрит мы оказались через час.
– В конце улицы стоянка, – сказала Госпожа, – поезжай туда.
Через несколько минут мы въехали на стоянку и вышли из машины.
– Машину оставим здесь, – распорядилась Госпожа, – дальше пойдём пешком.
Я поставил машину и пошёл вслед за Госпожой, уже выходившей со стоянки.
Сначала мы шли по Сименс-стрит, затем свернули в одну из боковых улиц и довольно долго шли по ней. Почему Госпожа приказала оставить машину на стоянке, если можно было подъехать? Этого я не знал. Но, видимо, мне и не полагалось знать. И, конечно, мне в голову не приходило выказывать удивление по этому поводу.
Наконец Госпожа остановилась возле красивого двухэтажного особняка. Вынув из сумочки мобильный телефон, она набрала номер.
– Я уже здесь, – сказала она кому-то.
В трубке что-то прошелестело. Мне показалось, что голос был мужским.
– Хорошо, – сказала Госпожа и убрала мобильник в сумочку. Затем повернулась ко мне.
– Ждать, – коротко бросила она, затем подошла к двери особняка. Я услышал, как щёлкнул внутренний замок, и дверь открылась. Через мгновение Госпожа скрылась за ней.
Я остался один на пустынной улице. Кто жил в этом особняке? Сколько времени мне нужно было ждать? Этого Госпожа мне не сказала. И значит не считала нужным. И я должен просто её ждать, не задумываясь над всеми этими вопросами.

Глава восемнадцатая.

Обучение служению. Рассказ
Госпожа Ольга делает Сергея рабом. Фут фетиш, доминирование, фемдом, золотой дождь.

Сергей услышал настойчивый звонок в дверь и нехотя поднялся с дивана. «Кого это еще принесло», подумал было он, но тут же вспомнил, что Света - его девушка - пригласила свою младшую сестру Олю пожить у них. Кажется она собиралась поступать в университет, а в общагу селили только после поступления, так что видимо придется потерпеть ее некоторое время.
Сергей открыл дверь и увидел перед собой симпатичную брюнетку с прямыми, средней длины волосами и задорно вздернутым вверх носиком. Она не была худышкой - фигура у нее была женственной и крепко сбитой, но выглядела она очень аппетитно. Что-то в ней сразу неуловимо притягивало. Может быть ее темно-карие глаза, может полные губы - Сергей точно не понял, но она ему явно понравилась.
- Привет, - улыбнулась она. - Ты наверное Сережа, а я Оля.
Сергей всегда немного робел при новых знакомствах, особенно когда дело касалось симпатичных девушек.
- Проходи… те. Света говорила о вас, - Сергей пропустил ее внутрь и закрыл дверь. - Она сама будет только к вечеру.
- А давай на ты, - снова улыбнулась она. - Я же младше тебя. Или ты всех женщин так уважаешь, что только на вы к нам и обращаешься? - Оля посмотрела не Сергея как-то задорно и подмигнула.
- Ну да. Женщин я уважаю, - промямлил он.
- Ну что ж. Я люблю, когда меня уважают, - произнесла она и засмеялась. При этом Сергею показалось, что-то на секунду промелькнуло в ее взгляде, что-то самодовольное. - Покажи мне что тут к чему у вас.
С этими словами она прошла в комнату. Сергей хотел было напомнить ей о том, что неплохо было бы снять туфли, как вдруг она сама спросила его: «Ничего, что я не разулась?» - и сделала какой-то слегка умоляющий, слегка насмешливый взгляд, на который Сергей лишь улыбнулся и утвердительно кивнул. «Так, пора уже взять себя в руки», - подумал он. «Чего-то я совсем расклеился перед этой девчонкой».
Тем временем Ольга уже прошлась по обеим комнатам и заглянула на кухню. Казалось, что ей интересно всё: и какие книги на полках стоят, и где они со Светкой спят, и какой открывается вид из окна.
- Мне у вас нравится, - подытожила она.
- Будем рады тебя ненадолго приютить, - ответил Сергей, но тут же понял, что как всегда ляпнул глупость.
- А если я решу остаться подольше? - засмеялась она и игриво посмотрела на него.
- Оставайся сколько захочешь, Оля, - впервые назвал он ее по имени и смущенно опустил глаза, но тут же понял, что уставился на ее грудь. Это смутило его еще больше и он поспешно предложил заварить ей чаю.
Они пошли на кухню и сели за стол. Пока чайник вскипал, они успели немного поговорить. Сергей теперь чувствовал себя уверенней и даже несколько раз удачно пошутил, на что его гостья реагировала чистым и заливистым смехом.

Он тут же отметил про себя, что ему очень нравится ее смех, и он сделает все от него зависящее, чтобы она почаще смеялась или хотя бы улыбалась. Ему захотелось понравиться ей - пока еще не осознанно, не думая о возможных последствиях и о Свете.
Во время разговора Оля успела пожаловаться на долгую и тяжелую дорогу, а также на то, что в метро ей никто не уступил места, и она всю дорогу простояла.
- Мои ноженьки устали, - сказала она слегка обиженно, а Сергей поймал себя на мысли, что его глаза, вопреки его воле, опустились к ее ножкам.
Она что-то говорила, а он все смотрел на ее открытые босоножки и маленькие аккуратные пальчики, которые были сейчас покрыты тонким слоем городской пыли. Вообще Сергей всегда был неравнодушен к женским ножкам, но он не считал себя извращенцем или фетишистом - ведь почти все мужчины первым делом обращают внимание именно на ноги женщины.
Ее пальчики были средней длины - не слишком короткие, но и не очень длинные - как раз такие, как ему нравились. Его глаза бегали по тонким ремешкам, обхватывающим ее аккуратные пяточки - он буквально не мог оторвать от них взгляда.
- Сергей, ты меня слушаешь? - вдруг услышал он ее голос. Кажется она что-то говорила, но он прослушал.
Он посмотрел на нее и засмущался - вдруг она увидела его нездоровый интерес к ее ногам? Но Оля как будто ничего не заметила и продолжала что-то щебетать про свой родной городок. Сергей успокоился и встал, чтобы налить себе еще чаю.
- Кстати, Ромка - мой бывший парень - мне часто массировал ножки. Говорил, что ему это дико нравится. Он наверное был фетишист, - рассмеялась она и пристально посмотрела на Сергея.
Все мысли в его голове опять смешались - теперь он не мог думать ни о чем другом, кроме ее ножек и лишь промычал что-то несвязное и, кажется, покраснел.
- А ты своей Светке не делаешь массаж ног? - продолжала она напирать, как-то заинтересованно разглядывая его, как будто ставила над ним какой-то эксперимент.
- Светка меня никогда не просила, - ответил он, слегка раздраженный тем, что Оля развивает такую интимную для него тему. Все-таки она была родной сестрой его девушки, которая доверяла ему и любила его.
- А если бы попросила? - чертовка хитро прищурилась.
- Тогда наверное сделал бы, - смущенно улыбнулся он.
- Да? Как интересно… А если я попрошу? - теперь она смотрела на него серьезно, без тени смеха.
Во рту у Сергея моментально пересохло. Казалось бы, что в этом такого? Не секс же она ему предлагала - всего лишь помочь ей после дороги прийти в себя, растереть ее ножки. Но все это было предложено ему не просто так, как будто бы его испытывали. Или это ему только кажется?
- Не знаю, - наконец ответил он. - Светка этого не одобрит наверное.
- Ха-ха, - рассмеялась Ольга. - Ну ты даешь! Что в этом такого? - она как будто повторила его собственные мысли. - Я же тебя не куни себе прошу сделать, а всего лишь массаж ног!
Упоминание слова «куни» взволновало его еще больше. Они со Светкой почти никогда так открыто о сексе не говорили - заниматься конечно занимались, но обсуждали это редко, особенно при дневном свете - как будто это было для них запретной темой. А чтобы девушка вот так открыто и бесстыдно просила о чем-то таком, было для Сергея в новинку.
Видя его сомнения, она решительно сказала: «Пошли», - и направилась в комнату. Сергей послушно встал и поплелся за ней. Почему-то он не мог совладать с ее напором и внутренне решил «будь что будет», в конце-концов, это не он пригласил Олю жить у них. Светка головой должна была думать.

Ольга спокойно, по-хозяйски, расположилась на диване и похлопала ладошкой по дивану рядом с собой, мол иди сюда. Сергей сел и хотел было что-то сказать, но она тут же развернулась вдоль дивана, откинулась назад, облокотившись на его подлокотник спиной и вытянула свои ножки, положив их ему на колени. Сергей посмотрел на Олю - она самодовольно улыбнулась, слегка утвердительно качнула головой и блаженно прикрыла глаза.
Перед ним лежали ее ножки, обтянутые синими джинсами. Они давили на него своей приятной тяжестью - это молодое и полное жизненных соков тело девушки в такой доступной близости; Сергей к своему стыду и ужасу почувствовал, что начинает возбуждаться от этих мыслей. Он испугался, что она почувствует комок его напрягающейся плоти под своими ногами и начал стараться думать о чем-то отвлеченном, о птицах за окном, о люстре над ними... о ее пыльных пальчиках. «Черт» - выругался он про себя и начал медленно снимать ее обувь.

Он аккуратно расстегнул ремешок на правой ноге и медленно стянул ее босоножку. Туфелька была слегка влажной внутри и довольно ощутимо пахла. Запах был не то чтобы очень приятным, но каким-то волнующим, интимным, кружащим голову. Сергей бросил быстрый взгляд на Олю - она спокойно лежала с закрытыми глазами, откинувшись на подлокотник. И тогда он, поддавшись какому-то неожиданному для самого себя импульсу, быстро, по всей длине, лизнул внутреннюю поверхность босоножки. И тут же снова опасливо посмотрел на девушку - та похоже ничего не заметила. Стыдясь самого себя, Сергей поставил босоножку рядом на диван, снял вторую и начал медленно растирать ее ступни.
Он начал с плавных поглаживаний, но старался избегать легких прикосновений, чтобы ей не было щекотно. Постепенно он стал массировать ее ножки сильнее и настойчивее, чувствуя как ее плоть становится теплее и податливее под его руками. Ему даже начало казаться, что он лепит ее прекрасные ножки из глины. Случайно он бросил быстрый взгляд на ее лицо и с удивлением обнаружил, что оно слегка искажено: Ольга закусила нижнюю губу, ее дыхание тоже заметно изменилось - оно стало прерывистым и более глубоким. Казалось она иногда задерживает его на несколько секунд, а потом резко выдыхает. Светка вела себя похоже, когда Сергей делал ей куни и та приближалась к оргазму.
Вообще-то, делать куни он не очень любил. Во-первых, потому что его самого оральный секс не впечатлял, даже когда Светка научилась «королевскому» минету. А во-вторых, было в этом что-то постыдное для мужчины - лизать женщину между ног. Сам Сергей может и не имел бы ничего против этого, но его друзья всегда об этом отзывались как о чем-то недостойном. Но иногда Света его очень просила и тогда он конечно не мог ей отказать. Хорошо, что Светка была скромницей и просила его об этом не так уж часто.

Продолжая массировать ступни Оленьке, Сергей услышал как она начала тихо постанывать. Он хотел было остановиться, но она тут же злобно зыркнула на него и прошипела что-то вроде: «Продолжай!». Сказано это было так злобно и резко, что Сергей тут же начал растирать ее ноги с большей скоростью. Это не заставило себя долго ждать, и в какой-то момент по телу Оли начали пробегать несильные, но ощутимые конвульсии. Она несколько раз сильно вздрогнула и затихла, испустив вздох облегчения.
Ему не верилось, что кто-то может испытывать оргазм - ведь это был именно он - от простого массажа ног. Неужели у нее там эрогенная зона, подумал он.
- Понравилось? - нерешительно спросил он, не зная что делать дальше.
Его собственное возбуждение к этому моменту уже почти прошло.
- Это было суперски! - довольно проговорила Ольга, открывая глаза. - Ты прямо рожден для этого. Для того, чтобы массировать мои ножки.
- Я конечно польщен, - улыбнулся Сергей. - Не знал, что ты настолько чувствительна.
- На самом деле, не всё так просто. Чтобы меня довести до этого надо хорошо постараться, и далеко не каждый на это способен, - ответила она, нажав на одно из самых его больных мест - на самолюбие. - И я обычно в долгу не остаюсь перед теми, кто делает для меня всё. Ты понимаешь меня?
- Думаю, что да. Но как же Света?
- Глупенький. Света ничего не узнает. Это невыгодно в первую очередь для меня.
- Да, наверное ты права… - Сергей попытался было приподнять её ноги со своих колен и встать, но она сильнее прижала их сверху, заставляя его остаться на месте.
- Я говорила, что отблагодарю тех, кто делает для меня всё. А ты сделаешь для меня всё?
Сергей на секунду замешкался. Ему нравилась его жизнь - стабильная и без явных провалов. Его отношения со Светой были довольно консервативными, но он никогда не был любителем приключений и походов на стороне.
Однако сейчас он испытывал какое-то жаркое томление, какое-то искушение, которому хотелось поддаться. Неважно, что он потом будет жалеть об этом, неважно, что может многое потерять. Эта девушка завораживала его своим напором и своей откровенностью. Ему хотелось получше ее узнать, испить ее всю. Доверять ей. Взять ее. Принадлежать ей. Несмотря ни на что.
- Да, я готов для тебя на всё, - сказал он. Она довольно ухмыльнулась и откинулась на спинку.
- Тогда ты должен делать то, что я тебе говорю. Я обожаю послушных мужчин, которые знают свое место и свои обязанности. Ты знаешь в чем состоит главная обязанность мужчины?
- Думаю, что главная обязанность мужчин в том, чтобы сделать женщину счастливой? - неуверенно ответил Сергей.
- Ты почти угадал, молодец. Главная обязанность мужчины - служить женщине. Именно поэтому природа сделала вас такими сильными и крепкими, потому что нам необходима ваша поддержка и помощь. Ты понимаешь? Без вас нам будет тяжелее жить, но вам без нас будет гораздо хуже - ваше существование будет просто лишено смысла, - она внимательно посмотрела на него, будто проверяя, успевает ли он за ходом ее мысли.
- Да, я согласен с тобой. Мужчины живут для женщин, - он попытался подстроиться под нее, ему показалось, что так он быстрее сможет добиться того, о чем теперь неустанно думал.
- Вот видишь, а раз вы живете для нас, то мы можем и должны вами распоряжаться. Лично я не понимаю женщин, которые всячески заботятся и обихаживают мужчин. Природа сделала нас, женщин, красивыми и нежными именно для того, чтобы вы - сильные и верные - служили нам и ублажали нас, - Сергей лишь кивнул в ответ. Она продолжала: - Таким образом, когда все мужчины это поймут, в мире наступит мир и порядок. Ведь все красивое и гармоничное в этом мире так или иначе связано с нами - с женщинами.
- Ты права, я тоже так думаю, - Сергей попытался себе представить этот будущий мир, во главе которого стоят женщины, но надолго его не хватило. Сейчас все его мысли были об Оленьке - ее ножках, покоящихся на его коленях, ее упругой груди, скрытой сейчас тканью топика, а также о том, что было ниже. То, куда устремлялись мысли всех мужчин на протяжении веков. Он как бы говорил себе: «Да-да, все это верно. Давай уже приступим к делу. Ты можешь быть сверху, если так хочешь».
- Поэтому у меня есть определенные принципы в отношении с мужчинами, - прервала его мысли она. - Я говорю им что и когда делать, а они меня слушаются. Ты к этому готов?
- Да, я готов, Оля. Я тебе даже куни сделаю, - сказал он, подумав, что это его обещание растопит ее окончательно, но вдруг увидел, что лицо ее слегка исказилось в каком-то недоумении.

Ты мне ДАЖЕ куни сделаешь? - она смотрела на него с едва уловимой злостью. Но через секунду сменила гнев на милость. - Сережа, дурачок, сделать мне куни будет для тебя подарком, наградой, которую еще заслужить надо, - и она рассмеялась. Сергей слегка смутился от этих слов - ему раньше казалось, что каждая женщина была бы счастлива такому предложению с его стороны, а тут еще заслужить надо оказывается.
- Ты хочешь меня? - прямо спросила она.
- Да, - не раздумывая ответил Сергей.
- Хорошо, - продолжала она. - Ты мне только что массировал ступни. Я хочу, чтобы ты сейчас, в подтверждение своих добрых намерений, облизал бы свои пальцы. Они пахнут мной, и если ты хочешь меня, то ты должен хотеть и мой запах, и вкус. Возьми их в рот и обсоси, медленно, - сказала она и посмотрела ему прямо в глаза. Видя, что он колеблется, добавила: - Если ты этого не сделаешь, то между нами ничего не будет. Я не люблю, когда мной брезгуют.

Сергей раздумывал. В его голове все перемешалось: и возбуждение, и стыд. Все это было необычно для него и он никак не мог решиться. «Подумаешь, облизать пальцы», - подумал он. «Пальцы-то мои, пусть и пахнут ею. Да и не узнает ведь никто». Он медленно и тяжело поднес свою руку ко рту, как-будто она весила целый пуд, и взял пальцы в рот. Потом вынул их и несколько раз провел по ним языком, облизывая со всех сторон. На языке чувствовалась пыль и песок, который когда-то покрывал ее ножки.
Также слегка пробивался кислый привкус пота. Он тщательно облизал сначала правую, затем левую руки, и все это время она удовлетворенно смотрела на него. А он почему-то не мог отвести взгляда от ее глаз, как-будто она его загипнотизировала.
- Умница, мальчик, - проговорила она. - Ты быстро учишься.
Тут Оля неожиданно приподняла одну ножку и поднесла ее к лицу Сергея. Он не стал ее отталкивать, но слегка вжался в спинку дивана, чтобы отодвинуться подальше.
- Тебе уже нечего терять, ты свой первый шаг уже сделал. Поцелуй мою ногу, - сказала она.
И тут его словно прорвало, он почувствовал все свое нестерпимое желание, вожделение. Наплевав на все, он вжался в ее ступню губами, прижав ее к себе руками и стал покрывать поцелуями. Но не успел он сделать и десятка страстных поцелуев, как она оторвала свою ногу от него и быстро вскочила с дивана.
- Ха, я вижу ты созрел, мужчина! - ее глаза победоносно светились. - Это было даже проще, чем я думала, - он не понял о чем она, а Оля тем временем продолжала: - Слезай с дивана, теперь это мое место. А твое место у меня в ногах на полу.
Сергей не успевал даже обдумать все это - она словно парализовала его своей волей. Он быстро скользнул на пол, встал на колени и уставился на нее снизу, размышляя, что будет дальше. Оля села на диван, одну ногу поставила ему на плечо, а вторую на лицо.
- У тебя теперь нет пути назад. Ты будешь служить мне, исполняя мои прихоти, а я буду тебя вознаграждать или наказывать - в зависимости от твоих стараний. Теперь ты узнаешь, как должен вести себя настоящий мужчина, чье истинное предназначение служить женщине. Я воспитаю тебя, ты будешь принадлежать только мне, только я буду делать тебя счастливым. Тебя ждет настоящий рай, но только в том случае, если ты будешь безоговорочно мне подчиняться. Ты сам не знаешь, чего ты хочешь, но я дам тебе это.
Я дам тебе радость страданий и боль ожидания, я стану твоей музой и судьбой. Ты всю жизнь ждал этой встречи со мной, - все это время он тщательно и исступленно облизывал ее ноги. Он сам не ожидал от себя этого, как-будто он стал маленьким беспомощным щенком, нашедшим своего хозяина. Хозяин позволил ему облизывать себя, а остальное было неважно.

Он даже не думал о том, что десять минут назад хотел ее трахнуть.
Теперь ему хотелось лишь сделать ее счастливой любыми средствами - даже ценой своей жизни. Тем временем, Ольга сказала ему лечь на пол, а сама уселась сверху на его лицо, зажав его голову между своими бедрами. Ее попа была туго обтянута джинсами, и она еще некоторое время поерзала на его лице, пока не нашла какую-то удобную позицию. Ее запах заполнил все вокруг - видимо она была возбуждена до предела. Сергей все еще чувствовал некоторый стыд за то, что беспомощно лежит под ней. Но от этого чувства оставалось все меньше и меньше. Теперь его заполняло другое чувство - какая-то истома, делавшая его абсолютно бессильным перед Ольгой.

Эта истома быстро разлилась по всему телу - по рукам и ногам. Как-будто Оля стала для него целым миром - Вселенной, которая только и имела смысл. Все остальное отошло на второй план: и Света, и его мужское достоинство, и общественное мнение. Он не понимал, что это: животная похоть или божественное просветление. Это было совершенно не похоже ни на что, испытанное им ранее. Он хотел раствориться в ней. В ее теплом и влажном лоне - там, откуда он когда-то появился, там, где сейчас было зажато его лицо.
Сидя на его лице, она достала сигарету и закурила. Ей пришлось слегка отодвинуться назад, чтобы открылось лицо Сергея. Она посмотрела на него как-то особенно заботливо, с любовью.
- Вот видишь, дурачок, а ты сопротивлялся. Ведь это и есть счастье, правда? - она засмеялась, глядя на него и сделала знак, чтобы он открыл рот. Он подчинился, и Ольга стряхнула туда пепел с сигареты, а затем смачно плюнула ему в рот. - Это чтобы тебе не так горячо было.
Докурив сигарету, она встала и подошла к своей сумке, которую оставила в прихожей. - У меня тут целый арсенал спецсредств для тебя, мой песик, - с этими словами она достала пару плеток, пакет с вибраторами и фаллосами разных размеров, наручники, моток веревки и ошейник.
- Вот что я искала, - сказала она и поманила его к себе.
Сергей на карачках подскочил к ней. Ему сейчас больше всего хотелось угодить ей любой ценой. Хочет лишить его свободы - пожалуйста, зачем ему свобода, если у него не будет хозяйки?

Она нацепила на него ошейник - внутри у него оказались короткие, но острые шипы. К ошейнику был прицеплен кожаный поводок. Потянув за него, Оля заставила его следовать за собой на кухню. Сев на стул и заставив Сергея встать перед ней на колени, она сказала: - Знаешь, мой мальчик, это ведь твоя Света меня к тебе прислала. Она как-то прочитала одну очень интересную книжку и захотела попробовать это с тобой. Но так как она у нас жутко скромная, то решила пригласить меня. Я ведь даже не сестра ей, - сказала она, внимательно глядя на него.
Сергея вдруг охватило чувство, что его предали. Все в нем всколыхнулось, он почувствовал себя по-идиотски, стоя перед ней сейчас на коленях. В нем боролось сразу несколько желаний: встать и обиженно уйти, разразить скандал или остаться несмотря ни на что. Как-будто почувствовав это, Ольга слегка натянула поводок книзу, заставив его почувствовать боль на своей шее.
- Ты не забыл, надеюсь, гнусный червь, кто здесь главный? - в ее глазах забегали искорки гнева.
- Нет, хозяйка, - процедил он. Эти слова дались ему очень тяжело.
- Хорошо. Ты теперь на моем воспитании, и я за тебя отвечаю. Тебе ведь надоело, что ты сам за себя отвечаешь, и тебе хочется, чтобы кто-то сделал это за тебя? Тебе нужен кто-то сильный рядом. Так вот, теперь ты принадлежишь мне на правах вещи. Я отвечаю за тебя. Я сделаю тебя послушным и воспитанным, а потом передам Свете, и вы уже никогда не будете жить по-старому. Все изменится. Ты на пороге новой жизни, доверься мне.
Ее слова были музыкой для него - волнение и обида отошли на второй план, скрывшись за сладостной стеной подчинения. Ольга поднялась со стула и за поводок потащила его в ванную.
- Осталась лишь небольшая формальность. Мне надо тебя пометить, - пояснила она.
Оля приказала ему раздеться догола, забраться в ванную и лечь на дно, лицом вверх. Сама она сняла с себя джинсы и встала на края ванны. Приседая над ним, она сказала: - Я сейчас пописаю на тебя, чтобы ты носил на себе мой запах. Я всегда помечаю своих рабов таким образом. И еще, я запрещаю тебе мыться три дня, чтобы этот запах все это время был с тобой. Чтобы ты слышал его и понимал свое место. Если хочешь, можешь поймать мою струю ртом и попить, - она улыбнулась. - Многим нравится.
Затем она замерла на несколько секунд, пока в него не ударила довольно мощная, резко пахнущая теплая струя. Она прошлась по всему его телу - от ног до головы, немного задержавшись на лице. Сергей сначала зажмурился - его глаза начало щипать от попавшей в них мочи, но затем он открыл рот и стал ловить языком последние капельки терпкой жидкости. Ведь это был нектар его хозяйки - ему он сейчас показался слаще патоки.
- Вот теперь ты полностью принадлежишь мне, - сказала Ольга, закончив писать. Затем она ушла в комнату и вернулась с каким-то странным пластиковым приспособлением в руках.
- Я прекрасно знаю, что бы ты хотел сейчас больше всего. Но как раз этого ты и не получишь. Это будет жестоко с моей стороны, но это сделать необходимо, - с этим словами она вдела его член в это пластиковое приспособление и захлопнула это хитроумное устройство. - Это твой пояс верности, мальчик. Теперь ты будешь жить по моему расписанию, а если захочешь излить свое дурное семя, то тебе придется хорошенько для этого постараться, чтобы заслужить. Сиди тут, пока я не прикажу выходить, - с этими словами она вышла из ванной, выключила свет и пошла спать после долгой дороги.
Сергей, просидел в ванной несколько часов пока окончательно не продрог. Тогда он нерешительно вышел в коридор. Он сам не понимал, как оказался в этом положении, но теперь пути назад похоже не было. Он пошел в комнату где спала Ольга, свернулся калачиком перед ее кроватью, укрывшись теплым пледом и стал ждать наказания за то, что осмелился выйти из ванной…

1. Госпожа ставит раба на колени, надевает ему

Данная ИНСТРУКЦИЯ ДЛЯ РАБОВ даёт представление о том,что может происходить во время сессии у Госпожи.Но она не является обязательной для всех.Ты можешь исключить какой-либо пункт или добавить ТО,что ты БЫ хотел,чтобы было применено Госпожой.Об этом ты должен сказать Госпоже до начала сессии...

1. Госпожа ставит раба на колени, надевает ему на шею ошейник с поводком и, притягивая его за поводок, заставляет целовать ее ноги.

2.Заставляет встать на четвереньки. Потом кладёт ему ноги на спину и отдыхает.

3.Заковывает раба в кандалы,зажимает голов и руки в фиксатор.Оставляет в таком положении на некоторое время.

4.Раб лежит на спине. Госпожа водит носком ноги по его промежности, животу, груди.

5. Госпожа заставляет раба танцевать с ней голым, на коленях, уткнувшись лицом в лобок. Если госпожа в юбке раба заталкивают головой под юбку. Садится на него верхом и заставляет возить себя по комнате.

6. Заставляет ласкать языком анус удовлетворять её желание.

7. Госпожа ставит раба на четвереньки и ласкает его ягодицы, вставляет палец в анус, потом заставляет его облизать.

8. Поставить раба в ванную и помочиться ему на лицо.

9. Госпожа ставит раба перед собой раком и заставляет его самого себя трахать фалоимитатором при этом он должен лизать анус госпожи.

10. Госпожа ставит раба на колени в ванную и мочится в рот рабу, заставляет его глотать мочу.

11.Госпожа сидит за столом, а раб должна подлезть под стол к ногам госпожи и пить мочу., лизать анус, влагалище

12.трахает раба страпоном.

13. Госпожа связывает рабу руки за спиной и заставляет его ползти к ней и целовать ноги.

14. Госпожа раба сажает на бутылку из под шампанского. А потом еще надавливает ему на плечи, чтобы бутылка подальше вошла в анус. При этом раба заставляют смотреть ей в глаза.

15. Госпожа садится в кресло, а раб ложится на живот или спину у ее ног. Госпожа использует спину, живот или лицо раба вместо подушечки для ног, раб должен постоянно лизать ступни своей госпожи.

16. Госпожа приказывает рабу лечь на пол, встает ему на живот обеими ногами и ходит по нему в туфлях на шпильке.

17. Госпожа заставляет раба приносить ей тапочки в зубах и обувать ее.

18. Госпожа перевязывает гениталии раба жгутом и прищепляет к яйцам зажимы.

19. Госпожа заставляет раба в виде наказания ходить по квартире только на четвереньках голым с вибратором в заднице.

20. Госпожа затыкает рот раба своими трусиками.

21. Госпожа затыкает рот раба кляпом (тряпкой пропитанной мочой госпожи) и обматывает голову веревкой, чтобы нельзя было выплюнуть кляп.

22. Госпожа ставит тарелку с бульоном на пол и разрешает рабу есть его стоя на четвереньках и без помощи рук.

23. Госпожа плюёт рабу в рот, на лицо и т.д.

24. Госпожа мочится в унитаз, потом опускает в мочу лицо раба и спускает воду.

25.Госпожа заставляет раба в ее присутствии ставить себе клизму, а пока вливается вода целовать ноги госпожи, лакать из тазика ее мочу.

26. Раб ползает перед госпожой на четвереньках с фалоимитатором в анусе, выполняет ее приказы, виляет задом как собачка.

27. Лицо раба всегда должно быть ниже лобка госпожи.

28. Госпожа набираетв клизму свою мочу и вливает в анус или в рот раба.

29. Госпожа привязывает запястья раба к его щиколоткам, теперь ходить он может, только согнувшись, удобно в любой момент иметь его в зад.

30. Госпожа одевает раба в шлюху (парик, макияж, чулки и фатрук) и раб должен унижаясь просить госпожу, чтобы она его оттрахала.

31. Госпожа связывает раба, потом зовет подружку, и вместе с ней унижают и издеваются над рабом

32.Госпожа пьет пиво и в туалет ходит рабу в рот.

33. Рабу запрещено в присутствии Госпожи носить одежду.,если только Госпожа сама не захочет переодеть его в женскую одежду.

34 Если госпожа скомандовала " раком" раб должен руками раздвинуть ягодицы и подползти задом к ногам госпожи.

35. Раб должен унижаясь ползать за госпожой и упрашивать ее помочиться ему в рот.

36. Госпожа вставляет плетку рукояткой в анус раба получается хороший хвост как у лошадки, потом раб должен облизать рукоятку плетки.

37. Госпожа свои трусики надевает рабу на голову при этом, место которое у ануса находится перед носом раба а то что у влагалища у раба во рту.

38. Госпожа привязывает, раба за поводок от ошейника к унитазу вставляет кляп в рот, вибратор в анус, и так его оставляет для своей подруги.

39. рабу разрешено ходить в туалет только с разрешения и в присутствии Госпожи.

40. Госпожа привязывает раба за поводок к ножке кресла, когда она садится он должен лизать ее ноги

41. Госпожа, положив раба на спину притягивает его ноги к груди, ножные кандалы привязывает к ошейнику и у раба согнутого пополам анус становится полностью доступен для любых игр госпожи, при этом руками раб должен разводить ягодицы в стороны.

42. Госпожа кормит раба намазывая еду себе на промежность, анус, ступни и раб должен все слизывать, высасывать.

43. Госпожа после испражнений заставляет раба вылизывать анус.

44. раб умывается мочой госпожи в тот момент, когда она на него мочится.

45. Когда Госпожа принимает душ, раб лежит на дне ванны между ног Госпожи и вся мыльная вода течет с госпожи на раба. Госпожа также может на раба помочиться, заставив его открыть рот.

46. Госпожа, сидя в кресле ставит раба раком задом к себе и насилует его в анус шпилькой сапожек, потом заставляет его развернуться и облизывать ее.

47. Госпожа разрабатывает анус раба вводя в него сначала шпильку сапожек, затем вибратор от 15см. до 35см., также бутылки из под вина и шампанского.

48. Госпожа приказывает рабу лечь на спину на пол, сама садится влагалищем рабу на лицо. Раб должен лизать влагалище.

49.Госпажа заставляет сосать страпон, которым она страпонила раба.

50. Госпожа ставит фалоимитатор вертикально на пол и приказывает рабу сесть на него.

51.Госпожа льёт на раба горячий воск на тело или ему на член...

В рабстве у мужененавистниц (часть 1)

Подчинение и унижение

Все началось с того, что я на улице опрометчиво оскорбил, случайно толкнувшую меня женщину лет 35. В ответ она резко повернулась и, подойдя в плотную ко мне, сказала:

Что? Ты что хамишь, ублюдок?

От такого поворота событий я словно остолбенел. А она продолжала.

Тебе придется отработать за нанесенное мне оскорбление. Ты станешь моим рабом.

Да вы что, с ума спятили, - усмехнувшись, ответил я.

Нет, не спятила, либо ты станешь моим рабом и ответишь за оскорбление, либо тебя просто-напросто найдут и пристрелят, как бешеную собаку. Так что давай, выбирай по быстрому.

Ну ладно вам, простите меня, - попытался я уладить ситуацию.

Одними извинениями не отделаешься, давай выбирай, - дав понять мне, что у меня только два варианта.

Ладно, я согласен стать вашим рабом, на время, - промямлил я.

На время или нет, будет видно. И раз ты согласен, то придешь через недельку, в следующий понедельник, ко мне домой вот по этому адресу. Понял? - она написала на листке бумаги свой адрес и протянула его мне.

Да, понял.

А чтобы ты не передумал, дайка мне какой-нибудь документик, чтобы моим друзьям, в случае чего, легче было тебя отыскать.

У меня в кармане оказался паспорт, и я отдал его женщине.

Отлично, он пока побудет у меня. И кстати, когда пойдешь ко мне, захвати все свои документы, какие у тебя есть. Я жду тебя к часам десяти утра. И чтоб не опаздывал.

На этом мы расстались.

Всю неделю я провел в раздумьях о случившемся. Я ругал себя за свою опрометчивую грубость. Никак не мог понять, почему я так легко расстался со своим паспортом, словно сдуру, мог бы сказать, что у меня нет с собой документов, хотя как знать, что могло бы быть после этого, может, ни чего бы это и не изменило. В правоохранительные органы я обращаться не решался, да и утешал себя мыслю о том, что мне предстоит не долгое рабство, на пару деньков, как максимум, в качестве работника по дому или что-то в этом роде.

И вот наступил этот злосчастный понедельник. Я нехотя собрался и поехал по указанному женщиной адресу, предварительно посмотрев на карте города район, в который мне предстояло ехать, так как название улицы мне было незнакомо. Этот район был на самом краю нашего города.

Оказавшись там, я увидел, что данная местность представляет собой небольшой жилой массив из редко стоящих кирпичных коттеджей разного вида и крутизны. Я с трудом нашел нужный мне дом, хотя по времени я еще успевал прийти вовремя. Это оказался небольшой двухэтажный коттедж с земельным участком соток на десять, засаженным разными деревьями и цветами. Калитка оказалась открытой, и я свободно прошел во двор. Как только я ступил на крыльцо дома, дверь открылась и на пороге стояла уже знакомая мне женщина. Она скорей всего видела меня в окно, когда я входил во двор. На ней был домашний халат, на ногах капроновые колготки черного цвета с одетыми поверх цветными носками.

Ну что, пришел? Давай проходи, - с косой улыбкой произнесла она.

Я вошел в дом, разулся у порога, и она проводила меня по коридору до комнаты. Комната была достаточно просторной, но меня сильно удивило то, что пол ее был покрыт каким-то мягким покрывалом, напоминающим один большой спортивный мат, обшитый белой тканью. В углу комнаты стоял домашний кинотеатр. Вдоль стен, за исключением стены с окном, стояли два дивана, несколько кресел и журнальный столик.

Это будет твое основное место для выполнения своих обязанностей, о которых я сейчас тебе подробно расскажу, - сказала она, что меня тоже очень удивило.

Ведь странно, эта комната не представляла собой ни чего такого, где надо было усилено трудиться и какие тут могут быть обязанности. Мы прошли в комнату, она села на диван, а мне предложила сесть в кресло напротив.

Ну, теперь слушай внимательно, я расскажу тебе правила твоей жизни в этом доме. Все, что я скажу, так и будет, од-наз-нач-но, это не подлежит спору. Ты понял?

Ты теперь раб. Ты теперь полностью принадлежишь мне, моим двум дочерям, которые сейчас пока отдыхают у бабушки, но в этот четверг вернутся, а также моим подругам и их дочерям, которые иногда будут нас навещать. Так что у нас полностью женский коллектив, и мы все терпеть не можем вас мужиков. А ты, считай, на радость нам попался, для того чтобы мы могли над тобой издеваться, изливая на тебя всю нашу ненависть к мужикам. Но ты не думай, что мы уж звери какие, будешь вести себя хорошо и выполнять все наши приказы и прихоти, мы тоже к тебе будем относиться нормально, но, конечно не ограничивая себя в удовольствии над тобой поиздеваться. Все, что ты должен делать, находясь в этом доме - это служить нам, беспрекословно, я повторяю беспрекословно выполнять абсолютно все наши приказы и прихоти. Основными твоими обязанностями будут вылизывание наших ножек, кисок и попок, будешь служить нам в качестве туалета, мы будем ссать и срать тебе в рот и ты будешь жрать все наши испражнения, и после этого еще будешь подтирать нас языком. И с сегодняшнего дня, ни одна женщина этого дома не будет пользоваться настоящим туалетом, а будет использовать только тебя и твой поганый рот. Ты испробуешь на вкус абсолютно все выделения женского организма, которые, на протяжении всего своего рабства ты будешь регулярно употреблять, вылизывая, высасывая или просто получая как благословенный подарок от своей Госпожи.

А долго я должен быть у вас в рабстве? - с трудом произнес я, так как от услышанного у меня полностью онемели язык и горло, а душа была полна горечи.

Пока ты нам не надоешь, но уж не меньше пяти лет это точно. Да, кстати, совсем забыла тебе сказать, ты должен всех нас называть своими Госпожами, в любое свое обращение к нам, да вообще в любое предложение, ты должен вставлять фразу «Моя Госпожа», например: «Да, моя Госпожа», «Хорошо, моя Госпожа», «Госпожа, разрешите поцеловать вашу попку». Понятно?

Да, моя Госпожа.

А если будешь забывать про это, мы тебя будем наказывать. И кстати о наказаниях. Вообще, наши издевательства над тобой, в основном будут носить для тебя морально унизительный характер. Физически над тобой издеваться мы особо не будем, нам это не в прикол. Ну, будем, конечно, на тебя оказывать некоторое физическое воздействие, например, слегка пороть, трепать твои половые причиндалы, топтать тебя, но от этого у тебя не будет ни каких особо отрицательных физических последствий. Единственно что, мы обязательно сделаем из тебя импотента, но этот процесс для тебя, я думаю, не будет мучительно болезненным, так как все будет происходить постепенно и само собой. А вот если ты будешь ослушиваться приказов, будешь плохо выполнять свои обязанности, мы будем тебя наказывать, а наказания как раз будут большей частью физическими и возможно с вытекающими из этого не хорошими для тебя последствиями. У нас в подвале есть помещение, что-то наподобие небольшого спортзала, так вот, мы его приспособим для проведения твоих наказаний, сделаем из него, так сказать, пыточную комнату. Но я думаю, что ты все-таки будешь вести себя должным образом, и нам не придется пользоваться этой комнатой. Или как?

Да, моя Госпожа, я буду делать все, что вы скажете, буду выполнять все свои обязанности как следует - ответил я, почти смерившись с происходящим, но горечь в душе все еще не проходила.

Хорошо. Да к тому же, я не думаю, что ты захочешь, чтобы все знали о том, как мы тут над тобой издеваемся и унижаем, и что тебе приходиться делать для нас. Не так ли?

Да, Госпожа. Я не хочу, чтобы вы распространялись обо всем, об этом. Я хочу, чтобы все, что со мной здесь будет происходить, знали только...

вы, ваши дочери и подруги со своими дочерьми, то есть только те, кому я буду принадлежать. Я очень прошу вас об этом.

В общем, так и будет. Но мы, для себя, постоянно будем фотографировать и снимать на видео то, как мы над тобой издеваемся, будем фиксировать практически все твои унижения перед нами, да и тебя в разных извращенных позах. Так что, пока ты служишь нам, за это время будет постоянно накапливаться вполне приличный компромат на тебя. И если ты посмеешь наотрез отказаться от выполнения какого-то нашего приказа или будешь сопротивляться наказанию, за какую либо провинность, то все наши фото и видео станут достоянием общественности. Ты понял?

Да, моя Госпожа, как я уже говорил, буду делать все, что вы скажете. Лишь бы все оставалось между нами.

Ну и отлично. А теперь вернемся к перечислению твоих обязанностей. Все наше ношенное нижнее белье будет проходить обязательную предварительную стирку, только у тебя во рту. Будешь обсасывать наши грязные трусы, чулки, колготки и так далее, и лишь потом, когда они будут уже почти чистыми, по крайней мере, от пота или других наших выделений, сможешь отправлять их на обычную стирку. Кстати, могу тебя обрадовать, ни какую работу по хозяйству тебе делать не придется, к нам для этого каждую неделю приходит служанка. Одинокая женщина, около сорока лет. Она, конечно, будет тебя видеть, и будет знать, что мы с тобой вытворяем, но она, я уверена, будет держать язык за зубами, я ей хорошо плачу и она будет держаться за свою работу. Мы даже наверно дадим ей право над тобой издеваться, если она захочет. И думаю, захочет, не зря она одинокая, видно тоже с мужиками нелады. Также, твоей обязанностью будет обслуживать нас во время месячных. Будем использовать тебя в качестве прокладки. Прижмешься мордой к пизде и будешь слизывать все наши менструальные выделения. Понятно?

Да, моя Госпожа.

Та-ак, что еще? - на мгновение она задумалась. - Вот, по-моему, и все, я тебе рассказала обо всех твоих основных обязанностях. Не так уж и много, как ты, надеюсь, заметил. А если что еще вспомню, скажу. Но также, я хотела бы тебя предупредить. Одним бездумным выполнением наших приказов или прихотей ты не отделаешься. Все, что мы тебе прикажем, ты должен не просто выполнять, а стремиться сделать это как можно лучше, чтобы как можно больше доставить удовольствие своим Госпожам. А если же мы почувствуем, что наши указания ты мог бы выполнить лучше, чем выполнил, то мы тебя накажем. Все что ты для нас будешь делать, ты должен делать с превеликим удовольствием, по крайней мере, чтобы все выглядело именно так. Если будешь вылизывать у нас, то вылизывать должен так, как будто это для тебя самое лучшее, что ты, когда-либо делал в жизни. Лизать должен страстно, вкладывать в это дело, так сказать, всю свою душу. Будешь жрать наше говно, пить мочу или же употреблять какие-нибудь другие выделения наших организмов, то должен выглядеть так, как будто ни чего в жизни вкуснее не пробовал. А после того как поешь говна или попьешь мочи, будешь благодарить нас за то, что позволили тебе питаться нашими вкусными испражнениями. Ведь наши говно и моча должны быть для тебя как манна небесная. Когда мы будем над тобой издеваться, ты должен быть просто счастлив и сам стремиться к тому, чтобы мы над тобой поиздевались как можно поизвращенней. И кстати, извращенность наших издевательств над тобой будет ограничиваться только нашей фантазией. А она у нас, поверь, границ не имеет. И вообще, в первую очередь ты сам должен стремиться унизиться перед нами. Это должно быть одной из главных целей в жизни раба. Если ни одна из нас в какой-то период времени не унижает тебя, не издевается над тобой, не заставляет тебя вылизывать ее или еще что-нибудь, то это не значит, что ты можешь спокойно отдыхать в это время. Ты сам должен проявлять инициативу, например, подойти к Госпоже и полизать ей ножки, попку или киску, даже если она тебе это не приказывает. Можешь просто нюхать ее ношенное нижнее белье или, например, потные ножки, кайфуя от вдыхания их прекрасного аромата. Да к тому же, не забывай про свою обязанность предварительно стирать у себя во рту все наше грязное нижнее белье, оно не должно скапливаться. Пока ты в этом доме, у тебя вообще не должно быть ни одной минуты свободной от каких-либо унижений. Даже ночью, или когда мы отсутствуем, ты всегда будешь унижен. Мы всегда перед уходом из дома или на ночь будем придумывать, как тебя оставить при этом в унизительном положении. Например, будем надевать тебе на голову наши грязные трусы или колготки, засовывать их тебе в рот в виде кляпа. Или еще что-нибудь придумаем, все сразу не перечислишь, слишком велика у нас фантазия на этот счет, как я раньше уже говорила. Ты должен всей своей сущностью показывать нам свою абсолютную покорность, свое возвеличивание нас и свою низость перед нами. Мы полностью уничтожим тебя как личность. Мы подчиним себе не только твое тело, но и мысли и эмоции. Вся твоя сущность будет у нас в рабстве, мы сделаем из тебя раба до мозга костей. А если ты не будешь выполнять хоть что-то из того, что я сейчас перечислила, мы будем тебя наказывать. Понятно?

Да, моя Госпожа.

Она не надолго замолчала, о чем-то задумавшись. Подом продолжила.

Кстати, совсем забыла, мы с тобой еще не познакомились. Конечно, я уже знаю, как тебя зовут, но мы тебя по имени ни когда называть не будем, так что можешь забыть о нем пока ты здесь. Мы будем тебя называть разными унизительными словами, да и дадим тебе какую-нибудь кличку, как это подобает для раба. А вот нас ты, на всякий случай, должен знать по именам, если тебе понадобиться, например, обратиться к какой-то конкретной Госпоже, или упомянуть в своей речи конкретную Госпожу. Так вот, меня зовут Татьяна Владимировна. Мою старшую дочь, 13-и лет, зовут Анна Николаевна. Младшую, которой 6 лет, зовут Ирина Николаевна. И не зависимо от их возраста, ты должен называть их только по имени и отчеству, конечно добавляя спереди слово «Госпожа», и относиться к ним соответственно. Они для тебя будут такими же Госпожами, что и мы, их матери. Например, самой маленькой твоей Госпоже, Ольге Сергеевне, сейчас всего 5 лет, а она будет абсолютно наравне с нами издеваться над тобой. Ты все уяснил?

Да, моя Госпожа, я все понял.

А с остальными твоими Госпожами я познакомлю тебя попозже. Так, что еще не сказала? Будешь ходить в этом доме только голым, у раба не должно быть абсолютно ни какой одежды. Всю твою одежду я спрячу и отдам только тогда, когда мы с тобой расстанемся. Хотя, в принципе, мы здесь тоже будем в основном ходить голыми, чтобы ты всегда беспрепятственно мог полизать у нас в разных местах. Как я уже тебе говорила, эта комната будет основным местом для выполнения твоих обязанностей, именно здесь мы в основном будем издеваться над тобой. Я специально постелила на пол этот мягкий настил, чтобы нам было удобней издеваться над тобой, уж лучше, чем на жестком полу, сам понимаешь. В туалет будешь ходить только с нашего разрешения. Исключением будет, только если мы будем отсутствовать дома, тогда сможешь сходить, соответственно, без разрешения. Если, поначалу, будешь возбуждаться, то будешь с нашего разрешения дрочить, но спускать при этом только себе в рот. Понял?

Да, моя Госпожа.

А потом, думаю, мы тебя избавим от необходимости справлять эту нужду, сделав из тебя импотента. Спать будешь, в основном, если не понадобиться нам что-то другое, также в этой комнате. Если будешь хорошо себя вести, то я гарантирую тебе в день трехразовое питание, если ты сам, конечно, захочешь есть, после того, как наешься нашего говна. Так что, мы будем еще заботиться о тебе, при твоем хорошем поведении, ведь мы не хотим, чтобы наш раб быстро вышел из строя. Ты доволен нашей благосклонностью к тебе?

Да, моя Госпожа, очень доволен, спасибо вам большое.

И мой тебе совет, тебе лучше сразу смириться со своей участью, так тебе легче будет, ведь ты уже ни куда от этого не денешься, прими все как должное. А сейчас иди в спальню на втором этаже, в самую первую комнату после лестницы, и раздевайся там до гола. Как разденешься, сразу спускайся сюда, но учти, я ждать не люблю. Как войдешь в эту комнату, встанешь передо мной на колени и поцелуешь ноги, и с этого момента для тебя начнется абсолютно новая жизнь. Тебе все понятно?

Да, Госпожа.

А теперь бегом раздеваться, я жду тебя.

Продолжение следует...